Мы на завтрашний день
 негодуем, и плачем, и ропщем.
 Да, он крут, он кровав —
 день побоищ, день бурь и суда.
 Но он дверь, он ступень
 между будущим братством всеобщим
 И гордыней держав,
 разрушающихся навсегда.
 Послезавтрашний день —
 точно пустоши после потопа:
 Станем прочно стопой
 мы на грунт этих новых веков,
 И воздвигнется сень
 небывалых содружеств Европы,
 Всеобъемлющий строй
 единящихся материков.
 Но я вижу другой —
 день далекий, преемственно третий,
 Он ничем не замглен,
 он не знает ни войн, ни разрух;
 Он лазурной дугой
 голубеет в исходе столетья,
 И к нему устремлен,
 лишь о нем пламенеет мой дух.
 Прорастание сморщенных,
 ныне зимующих всходов,
 Теплый ветер, как май,
 всякий год — и звучней, и полней…
 Роза Мира! Сотворчество
 всех на земле сверхнародов!
 О, гряди! поспешай!
 уврачуй! расцветай! пламеней!