О чем ты там, польская, плачешь еврейка,
 В приюте, под пальмой, где стол и скамейка,
 Дареный букварь и очки, и оправа,
 И буквы, в тетрадку входящие справа?
Студентик, учитель, пан будущий ребе
 Так громко толкует о хляби и хлебе,
 О том, как скиталась ты в странах нежарких
 Две тысячи трудных и семьдесят жалких.
Прошло две войны. Унесло два семейства.
 Каникулы. Кончились оба семестра.
 Ты выучишь иврит и столько увидишь,
 Забудешь и польских, и нищий свой идиш,
И ешь ты, и пьешь, и ни гроша не платишь,
 Читаешь и пишешь – и что же ты плачешь?
 По мебели, на шести метрах в избытке,
 По старой соседке, антисемитке.