Все было торжественно-просто:
Чуть с бронзы покров соскользнул,
Как вширь, до вокзала и моста,
Разлился восторженный гул.
День мчится — народ не редеет:
Ложится венок на венок,
Слова ‘ОТ ПРАВИТЕЛЬСТВА’ рдеют
На камне у бронзовых ног.
Но, чуждый полдневному свету,
Он нем, как оборванный звук:
Последний, кто нес эстафету
И выронил факел из рук.
Когда-то под аркой вокзала,
К народу глаза опустив,
Он видел: Россия встречала
Его, как заветнейший миф.
Все пело! Он был на вершине!
И, глядя сквозь слез на толпу,
Шагал он к роскошной машине
Меж стройных шеренг ГПУ.
Все видел. Все понял. Все ведал.
Не знал? обманулся?.. Не верь:
За сладость учительства предал
И продал свой дар. А теперь?
Далеко, меж брызг Укарвайра,
Гоним он нездешней тоской,
Крича, как печальная кайра,
Над огненной ширью морской.
Все глуше мольбы его, тише…
Какие столетья стыда,
Чья помощь бесплотная свыше
Искупит его? и когда?