Ласка моя изнывает по розгам,
 Вольная воля по ужасу пут…
 Спор между голосом и отголоском,
 Как поножовщина, вечен и крут.
Но коли гордость меня побудила
 Милого кинуть и стыть на ветру, —
 Это ж не патина,
 а паутина:
 Детским движеньем ее уберу!
Как бы глаза ни темнели от гнева,
 Очень жалею и очень люблю
 Все, что меня хоть однажды согрело:
 — Родина! Не оттолкни во хмелю.
Тянутся к свету твои каторжане,
 И среди них
 — со звездою в горсти —
 Я: не способная скрыть обожанье,
 Ярость утишить, и дом подмести,
И хоть словцо написать без нажима,
 И не погибнуть, удар нанеся…
 — Милый! Согревшее — неотторжимо.
 Можно обидеть, но бросить нельзя.