Жил однажды рыжий кот.
Васькой звал его народ.
Очень все кота любили:
И кормили, и поили.
Он же, во свой очерёд,
Несколько любил работ:
Ну, во-первых: ловля мышь;
Во-вторых: она же – крыс;
В-третьих: в марте, по весне,
Загулять на стороне.
Впрочем, в тех его загулах
Вся вина на кошках-дурах!
Васька был серьёзный кот –
Не повеса, и не мот.
Так, почти не зная бед,
Он прожил под двадцать лет.
Ну, а срок сей, не иначе,
Называют век кошачий!
Будто серых мышек месть
Поседела рыжа шерсть;
Зубы выпали с усами,
А без них как быть с мышами?
Ясно стало всем вокруг,
Что пришёл коту каюк.
Бедный, бедный старый кот –
Слишком долго он живёт!
Вот и вышло, что однажды
Пнул его хозяин дважды,
А потом за шкирку взял,
Во двор вынес и прогнал.
Побежал Василий прочь,
Хоть уже сгустилась ночь.
Горько над судьбой рыдает,
Как-чем жить – не представляет.
Наконец решил: «Помру!
Хоть и жалко самому.
Пусть увидят эти мыши,
Что скончался враг их рыжий.
Может быть тогда смелей
Станет жить им у людей.
Это будет людям месть.
Я помру той мести в честь!»
И, придумав этот номер,
Васька лёг и вправду помер.
Той порой бежали мыши,
С ними две большие крысы, –
Как увидели кота,
Разбежались, кто куда!
Но потом приоглянулись…
И от радости свихнулись:
«Помер старый рыжий кот!
Веселись, мышей народ!
Музыку сюда давайте,
Пляски-танцы начинайте!»
Ну, а две большие крысы
Аж запели, как актрисы,
Песню счастья навсегда –
Гимн о гибели кота.
Тут сбежались отовсюду
Грызуны дивиться чуду,
Танцевали-веселились,
Шебуршили-копошились,
И, забыв кота роль в драме,
Очумели в усмерть сами.
Но не просто с толку сбить
Короля мышей – он ить,
В удивление народу,
Двухголовым был от роду!
И, ударив в барабан,
Объявил всем: «Мыши! Нам
Очень может быть опасно
Танцевать; ежу ведь ясно,
Что коварный этот кот,
Если вдруг как оживёт,
Понаделает беды –
Кое из кого еды!
Так, чтоб горе нам забыть,
Надо зверя… схоронить!»
Мыши даже обалдели.
Друг на друга посмотрели…
Оглянулись на кота…
И решили дружно: «Да!
Хоть мы и не христиане,
Но, ведь, и не басурмане?
Потому кошачий труп
Нам в могиле больше люб!»
Чтоб кота земле предать
Собралась мышина рать:
Тысяч десять, али двадцать;
С ними крыс ещё пятнадцать!
С тачки вытряхнув навоз,
Объявили: «Гробовоз!» –
И под дружное: «Ать-два!»,
Не сорвав пупы едва,
Чтобы сделать былью сказку,
Скантовали в тачку Ваську.
Привязали сто верёвок;
И, в дальнейшем без издёвок,
Гробовоз сей на кладбище
Грызунов тащили тыщи.
На кладбище, в то же время,
Яму роет крысье племя –
Кто лопатами-кирками,
А кто голыми руками!
Но работают так дружно,
Что начальников не нужно:
Подбодряют друг подруг,
А подруги других друг.
И, когда труп подвезли,
Вырыли уж столь земли,
Что по лестнице наверх
Было выбраться не грех:
Метров шесть! Да хоть и пять, –
Знать, не оживёт опять!
Вылезли. Горды трудом.
Повернулись за котом…
Ну, а тот в престранной позе
Возлежит на гробовозе!
Задни лапы подобраты,
Дыбом шерсть, спина горбата,
Глазы круглые горят,
И когтей колючий ряд!
Будто и не помирал,
Васька встал… и начал бал!
Мыши падают рядами,
Крысы валятся снопами;
Точно демон, этот кот
Бьёт налево, вправо бьёт,
И в могилу эту саму
Всех скидав, наполнил яму!
Так из плена нищеты
В мир достатка и мечты
Вырвался Василий-кот
И доныне в нём живёт.
С хищным прошлым завязал,
Крыс не ест, а… на базар! –
Мажет краской в белый цвет
И навар с того имет.
Уж купил себе машину,
Дом в деревне, в дом – картину.
Вдругорядь хотел жениться,
Да боится ошибиться:
Вдруг как новая жена,
И красива, и нежна,
Будет крыс не торговать,
А по старому – съедать?
На досуге пишет сказки,
В них, надев на лица маски,
Отражает мир людей
В жизни рыб, птиц и зверей.
Раз (закончив эту сказку),
Снял с себя кошачью маску,
Оглянулся, поморгал
И читателям сказал:
«Дело даже и не в яме –
Роете, так попадёте сами;
А вот тех, кто гонит кошек,
Я б убил без понарошек!»