Ты стони над ней, ты плачь по ночам над ней,
 или что там еще умеешь — тебе видней,
 а меня не слушай, я-то давно на дне,
 вот уж сорок дней.
 А она рыжа в кудрях, а она тонка,
 а она открывает дверь тебе до звонка,
 а он легка в кости и в руках мягка —
 и нашла себе дурака.
 Ты в обиду ее не даешь, ты вообще хорош,
 ты пуд соли ешь, последний ломаешь грош,
 ты ее защищай от бури и от порош,
 а меня не трожь.
 Вам-то в рай, вам нынче каждый дворец — сарай,
 примеряй ее, придумывай, притирай,
 ты в ее огне, в руках у нее сгорай,
 а меня — сдирай.
 Ты бросай плащи под ход ее колесниц,
 ты пиши ей: «Только без меня не усни», т
 ы мотайся по дорогам и падай ниц
 от ее ресниц.
 Вырезай меня, под горло, под корешок.
 Закрывай на ключ, остатки сложи в мешок,
 если был вопрос — то он навсегда решен,
 а ответ смешон.
 Ты иди себе, не смотри, как я здесь стою,
 Ты, дурак, мою пригрел на груди змею,
 думал, я хожу по струнке, всего боюсь,
 а вот я смеюсь.
 Так что ты ее люби, кувыркайся с ней,
 езди в лес, ходи ботинками по весне,
 обнимай ее, прижимайся еще тесней,
 а со мной — не смей.
 А она в такие верует чудеса,
 пусть она запомнит все твои адреса,
 у нее в глазах открытые небеса,
 у меня — джинса.
 Только ты ее не пусти, ты сжимай в горсти,
 пусть она у тебя не плачет и не грустит,
 а когда она устанет тебя пасти —
 ты ее прости.
 Пусть она тебя разденет, пусть оголит,
 ведь она живет, внутри у нее болит,
 пусть она тебя возрадует, окрылив,
 для моих молитв.