Чем ярче шумный пир, беседа веселей,
 Тем на душе моей печальной тяжелей,
 Язвительнее боль сердечного недуга,
 И голос дальнего, оставленного друга
 Мне внятней слышится… Ах, бледный и худой,
 Я вижу образ твой, измученный нуждой!
 Среди довольных лиц, средь гула ликованья
 Он мне является с печатаю страданья,
 Оставленной на нем бесплодною борьбой
 С врагами, бедностью и самою судьбой!
 Быть может, в этот час, когда за ужин пышный
 Иду я средь других моей стопой неслышной,
 Ты, голоден и слаб, в отчаяньи немом,
 Лежишь один, в слезах, на чердаке глухом,
 А я тебе помочь не в силах и не властна!
 И, полная тоски глубокой и безгласной,
 Я никну головой, не слыша ничего,
 Под гнетом тайного унынья моего;
 Средь этой ветреной, себялюбивой знати
 Готова я рыдать неловко и некстати!..