Неси, ветер, вихрем заветное слово —
Молитву о той, что ко мне так сурова, —
О ней — звездоокой, о ней — тонкостанной,
О ней — змеекудрой, о ней — чернобровой,
О трепетной станом, о склонной к обманам —
О той, что неверной всегда быть готова.
Она, словно пери, сокрылась от взора,
И доля моя и тяжка и бедова.
У ней, власть имущей, как шах всемогущий,
Нет мне, бедняку, ни защиты, ни крова.
Единым обетом клялись мы об этом —
Отдать божью гневу рушителя слова.
Истерзан я мукой, измучен разлукой, —
О, если бы тело вновь стало здорово!
Рыдаю, стенаю, покоя не зная, —
Летят к небесам стоны тщетного зова.
К тебе я, друг милый, взываю: «Помилуй!» —
Не стою я, право же, гнева такого!
Пусть беды и муки мне крыльями станут,
И сердце, как сокол, парить будет снова.
Соперники злые мне путь заступили, —
Пошел я стезей, что от века тернова.
О, как неверна ты, о, сколь ты жестока, —
Тебе меня, верного, мучить не ново!
Измучен сторицей, я стал бледнолицый, —
Мой пыл отдан той, что, как роза, пунцова.
Увидеть красу бы твою, дорогая, —
Я жертвой паду пред тобой с полуслова!
Сгорел от любви я к тебе, чаровница, —
Хоть раз снизойди до меня ты — дурного.
От страсти к тебе вся душа моя в ранах, —
Зачем же стыдить, что я сник бестолково!
Я ночью и днем на пути твоем плачу, —
«О, будь милосерд!» — я молю всеблагого.
Но бедный, несчастный, бездомный, безгласный,
Готов я все вытерпеть снова и снова.
И как не стенать от мучений Машрабу,
Когда грозноокая сердцем сурова!