Бывало, кроху в очках увижу —
 и то сжимается сердце.
 А тут —
 дети рисуют в полной темноте.
Бывало, сетовал:
 отчего неизбежна грязь в новостройках.
 А тут —
 дети никогда не видели
 себя и маму.
Бывало, грустил:
 почему пониманье любое
 приходит ко мне с опозданьем,
 как на зимовье газеты.
 А тут —
 дети играют в жмурки
 с открытыми глазами.
Бывало, скулил:
 в душу лезут с гаечным ключом.
 А тут — слепая девочка слушает
 телевизор…
Хожу невидимый, глазастый
 и виноватый,
 будто объелся в голод блокадный,
 будто в атаке выжил,
 когда все друзья погибли,
 будто тонет корабль с детьми, а, кроме меня,
 никто не умеет плавать…