То ли белой зимой,
то ль бессонницей летней,
когда нечему сниться,
а многое помнится, —
я нелепо умру тридцатисемилетним,
а тебе в этот год
только тридцать исполнится.
Телефон зазвонит,
ты в застиранном фартучке,
побросав все дела, непритворно заплакав,
будешь долго рассматривать
ту фотокарточку,
где сижу я в обнимку
с лобастой собакой.
Может, карточка
лишь от меня и останется
да десяток стихов.
Популярным не ставший…
Но в тот год роковой
перестану я стариться,
а тебе становится
всё старше и старше.
Пропадёт красота и открытия кончатся,
будешь звать ерундой
то, что звала мечтами.
Будешь деньги считать
и тебе не захочется:
спать на сене и сердце тревожить стихами.
Будешь печь пироги
и с соседками сплетничать,
и пойдут, с полнотой и морщинами, ссоры,
будешь штопать носки
и с гостями кокетничать,
вырвешь волос седой,
перевалит за сорок.
Будешь дочку ругать,
что гуляет с поэтами…
С милым рай в шалаше,
а в квартире уютней…
Ну, а я
не дожив, слава богу, до этого,
на столетья останусь
шальным и беспутным.