Лев Мирошниченко ✏ Двойное небо

В моей душе осела грусть, но я ей рад, поскольку это знак 	ещё живой души. Я не боюсь  	моей оставшейся, возможно, не простой судьбы. Но я грущу. Грущу не по тому, 	что было позади, а по тому 	чего со мною не было, быть не могло и никогда не будет.  Плывущий сон 	манил и звал и обманул, хотя я знал, 	что это – сон. Искал я зелень 	ярче, чем весной, искал я небо 	глубже и синей, 	чем в ночь июньскую 		Купала. Хотел пройти босым по утренней тропе,  покрытой мягкой, тёплой пылью, с цепочкой мелких крестиков на ней –  следов вспорхнувших птиц.  Искал я важный разговор.  И мне не раз казалось, 	что лёгкие слова, которые должны всё объяснить, они вот только что сухим дождём  	тихонько простучали по гулким стенкам воздуха, 	ссыпаясь. Но этих слов 	я так и не расслышал.  Мне грустно наяву. А под моей рукой – колючий холод каменных перил. Блестит измятый, мокрый 	уличный асфальт. Гляжу я в небо 	с блёклой синевой, остуженное октябрём, и всё же чувствую, 	что за его экраном скрывается другое небо, которое я видел 	лишь во сне...  Октябрь, 1991