Зачем мне знать, что ты меня отдашь,
 и ты, и ты, и все, кому поверю.
 Потом, ломая в пальцах карандаш,
 и холодея от шагов за дверью,
 потом, покинув буквы и слова,
 весь этот скарб, всю эту непотребность,
 вдруг различить: апрельская трава –
 какая нежность, трепетность и бледность.
 Но ты иди, зажмурься и иди,
 теперь никто тебя не любит злее,
 никто так крепко не прижмёт к груди,
 как только смерть одна обнять умеет.
 Как только жизнь умеет отпустить.
 Как только может ринуться навстречу
 апрель, и всю тебя умять в горсти,
 и дуть, и дуть, пока не станет легче.
 За то, что в горле снова горячо
 от тишины и немоты тягучей,
 молчи, молчи – чего тебе ещё,
 тебе – ничейной, глупой и живучей.
 Вот этот мальчик, девочка и кот,
 вот этот город маленький, бумажный.
 А больше вряд ли кто-нибудь придёт,
 но даже это, в сущности, не важно.
 Нас всех потом без боя отдадут,
 шутя и плача, радуясь, вздыхая…
 Но придержи меня, пока я тут,
 пока я тут, пожалуйста, пока я…