Я открываю окна в полночь.
 И, полнясь древней синевой
 И четкостью граненой полнясь,
 Ночь проплывает предо мной.
 Она плывет к своим причалам,
 Тиха, как спрятанный заряд,
 Туда, где флаги раскачала
 Неповторимая заря.
 Я слушаю далекий грохот,
 Подпочвенный, неясный гуд,
 Там поднимается эпоха,
 И я патроны берегу.
 Я крепко берегу их к бою.
 Так дай мне мужество в боях.
 Ведь если бой, то я с тобою,
 Эпоха громкая моя.
 Я дни, отплавленные в строки,
 Твоим началам отдаю,
 Когда ты шла, ломая сроки,
 С винтовкою на белый юг.
 Я снова отдаю их прозе,
 Как потрясающие те —
 В несокрушающих морозах
 И в сокрушающей мечте.
 Как те, что по дороге ржавой,
 В крови, во вшах, в тоске утрат,
 Вели к оскаленной Варшаве
 Полки, одетые в ветра.
 Так пусть же в горечь и в награду
 Потомки скажут про меня:
 «Он жил. Он думал. Часто падал.
 Но веку он не изменял».